«Днем освобождения» для торговой политики Соединенных Штатов объявил Дональд Трамп 2 апреля, введя взаимные пошлины на импорт из других государств. Базовая минимальная ставка — десять процентов, но для каждой страны тариф откалиброван. Для КНР, нашего ближайшего соседа и торгового партнера, он уже составил 145%. Доктор экономических наук и ведущий научный сотрудник ДВО РАН Дмитрий Изотов анализирует ситуацию для «Дальневосточного обозрения».
— Дмитрий Александрович, текущее торгово-экономическое противостояние между США и Китаем – это что-то уникальное в двусторонних отношениях или лишь один из эпизодов специфичного взаимодействия двух стран?
— В явном виде торгово-экономическое противостояние США и Китая является длительным, как минимум со второй половины 2000-х гг., охватывая различные аспекты как двустороннего взаимодействия данных стран, так и их взаимоотношения в АТР и в глобальной экономике в целом. Если глубоко не вдаваться в геополитические противоречия, то экономические аспекты основываются, прежде всего, в дефиците торгового баланса при товарообмене США с Китаем (составил в 2024 г. около 300 млрд долл.), что способствовало росту золотовалютных резервов КНР, которые номинированы преимущественно в долларах США.
Для Китая наращивание экспорта товаров на американский рынок является важнейшим источником поддержания высоких темпов роста своей экономики. В свою очередь, Китай для США — важнейший торговый партнер, источник сравнительно дешевого массового импорта товаров, что позволяет американской экономике сдерживать инфляцию и специализироваться в более производительных секторах экономики, в том числе инновационных.
Следует заметить, что на протяжении последних двух десятилетий между данными странами практически на регулярной основе наблюдаются споры относительно больших объемов поставок товаров с китайской территории на американский рынок и сравнительно малых объемов – из США в Китай. В частности, в конце 2000-х гг. очень показательным было обсуждение американской администрацией проблемы значительной недооценки китайского юаня к доллару США, что при прочих равных условиях наделяло Китай преимуществами, которые связаны с выпуском сравнительно дешевых товаров, номинированных в долларах. В ходе двустороннего обсуждения этой проблемы было выяснено, что курс китайской валюты занижался китайскими властями, но было определено, что долгое время осуществлять такую политику девальвации своей валюты Китай не сможет. И действительно, далее наблюдалось постепенное укрепление юаня к доллару.
Но самое главное, в рамках данной проблемы было определено, что источником торгового дисбаланса Китая и США являются преимущественно предприятия зарубежного сектора, расположенные на китайской территории.
— Что собой представляет собой зарубежный сектор китайской экономики и почему он так важен в рамках современных проблем взаимоотношений США и Китая?
— Ключевым моментом в понимании механизма взаимодействия КНР с зарубежным рынком товаров является то обстоятельство, что на протяжении длительного периода китайская экономика состоит из двух секторов – зарубежного и отечественного. Основу зарубежного сектора Китая формируют предприятия с иностранными инвестициями, являющиеся, как правило, структурами транснациональных корпораций, продукция которых преимущественно направлена на экспорт. Эти предприятия являются, в том числе, американскими.
В свою очередь, отечественный сектор Китая представлен частными, государственными и прочими предприятиями, продукция которых главным образом ориентирована на удовлетворение внутреннего спроса, а зарубежный рынок — один из важных направлений сбыта их продукции и источник поступления различных товаров, необходимых для производственного процесса. При этом, с точки зрения компонентного состава выпускаемых товаров, форма собственности предприятий не является индикатором для однозначного разграничения внешней торговли Китая на отечественный и зарубежный секторы. Экспортируемые из Китая товары часто не полностью китайские, поскольку состоят из компонентов, которые производятся в других странах, преимущественно в странах АТР.
Производимая в Китае продукция в рамках переработки и сборки на основе импортных материалов и осуществляемая предприятиями с зарубежным капиталом в тесной производственно-технологической кооперации с корпоративным сектором ведущих экономик мира имеет гарантированный рынок сбыта на основе распределения таких товаров через глобальные сети. Эта продукция долгое время была слабосвязанной с отечественным сектором экономики Китая.
Наличие долгосрочного превышения экспорта над импортом Китая с рядом крупных развитых экономик, к которым относятся, прежде всего, США и страны Европейского союза, способствовало торгово-экономической конфронтации данных экономик с КНР, в том числе на основе реализации мер торгового протекционизма в конце 2000 гг. – первой половине 2010-х гг., создавая барьеры для доступа товаров, вывозимых с китайской территории на рынки данных стран. Однако, как я ранее упомянул в рамках проблемы девальвации юаня, учет специфики внешней торговли КНР с точки зрения соотношения вклада отечественного и зарубежного секторов заметно сокращал текущие объемы торгового дефицита американской экономики с китайской.
То есть, если рассматривать торговлю Китая и США без учета зарубежного сектора, расположенного на китайской территории, то реальный дефицит торгового баланса США с КНР был гораздо меньше. Поэтому специфика функционирования двух секторов экономики КНР с существовавшей долгое время доминантой зарубежного сектора была одним из весомых аргументов в смягчении на какое-то время давления со стороны США на китайскую экономику, вызванного наращиванием американской экономикой торгового дефицита с КНР, вплоть до второй половины 2010-х гг. Фактически, экономики КНР и США довольно тесно связаны через систему международной торговли и движения капитала. Китай долгое время выполняет роль страны-«подрядчика» для выпуска дешевых массовых товаров, поступающих на американский рынок.
— В чем причина текущей тарифной «войны» между США и Китаем?
— Китай не спешит значительно открывать свой рынок для зарубежных товаров и капитала, не осуществляет значительной либерализации своей экономики для создания более глубоких торгово-экономических форматов с другими странами. При этом в процессе своего развития экономика Китая неизбежно усложняется, а ее отечественный сектор помимо удовлетворения потребностей внутреннего рынка, стал активно осваивать и расширять новые внешние рынки сбыта.
Бизнес из КНР стал формировать группу транснациональных корпораций с китайским капиталом, обладающих высокой международной конкурентоспособностью. Поэтому современный этап торгово-экономической конфронтации между КНР с одной стороны и США с другой связан с ограничением экспорта китайских корпораций. Данное обстоятельство указывает на то, что за последнее время соотношение во внешней торговле КНР между двумя указанными секторами стало меняться в пользу отечественного сектора, при усложнении компонентного состава поставляемых на зарубежный рынок товаров.
Если в начале 2010 г. предприятия с зарубежным капиталом формировали профицит торгового баланса Китая с зарубежными странами, то к 2023 г. главным источником превышения китайского экспорта над импортом стали частные предприятия КНР. Согласно данным китайской таможенной статистики, доля зарубежного сектора во внешней торговле КНР снизилась с 51% в 2011 г. до 30% в 2023 г. Наблюдается рост доли во внешней торговле, преимущественно в экспорте, частных предприятий КНР.
За счет постепенного наращивания компетенций в выпуске потребительской и инвестиционной продукции, развития собственных «брендов», значительного расширения географии рынков сбыта, частные предприятия стали главным источником наращивания торговли КНР. В результате, частные предприятия Китая стали главным источником положительного сальдо торгового баланса страны, опередив к 2023 г. предприятия с зарубежным капиталом по данному показателю почти в восемь раз.
Увеличение экспорта частных предприятий КНР обусловлено технологическим усовершенствованиям ряда производств, в первую очередь, электроники, компьютерного и телекоммуникационного оборудования, автомобилестроения, строительной техники, станков и сложного оборудования.
Данные усовершенствования осуществлялись с опорой на привлечение зарубежных технологий, что в целом способствовало улучшению качественных характеристик выпускаемой продукции. Это, строго говоря, является объективным процессом, поскольку Китай стал страной со средним доходом на душу населения. Схожие параметры, только в разные годы, были и у других стран Восточной Азии – Японии, Республики Корея и т. д.
С точки зрения использования отечественных и импортных компонентов в выпуске товаров КНР, ориентированных на экспорт, разграничение между формами собственности предприятий, работающих в КНР, постепенно ослабевает. Поскольку отечественный сектор КНР расширяет географическую структуру своего товарооборота при усложнении компонентного состава поставляемых на зарубежный рынок товаров, участие в международных производственных цепочках на основе зарубежных компонентов в целом перестало являться основным источником роста внешней торговли Китая. А раз это так, то ранее озвученный главный довод американской стороны по поводу необходимости снижения дефицита торгового баланса стал приобретать еще больший вес.
При Джо Байдене данный процесс реализовывался довольно ограниченными мерами, поскольку все-таки были неотложные проблемы, связанные с COVID-19 и проявившиеся далее геополитические риски. Но уже тогда отток прямых инвестиций из Китая в США (также в Канаду и Мексику, с которыми у американской экономики торговый формат), стал прослеживаться, смягчая в некотором роде дефицит внешней торговли для американской экономики.
Дональд Трамп, безусловно, реализует довольно жесткую текущую внешнеторговую политику, так как американский рынок является наиболее емким в глобальной экономике с точки зрения объемов потребления и развития экономики ряд стран мира, к которым относится Китай, зависит от доступа их товаров на этот рынок. Фактически, Дональд Трамп реализует интересы лоббирующих групп в США, которые стремятся нарастить экспорт и занять еще большую долю на американском рынке за счет удорожания импорта.
Насколько я понимаю, именно с этой задачей Трамп и шел на последние выборы, поскольку по итогам 2024 г. внешнеторговый дефицит США составил рекордные 2,03 трлн долл., по сравнению с 1,2 трлн в 2023 г. Главным источником товарообмена для США являются страны АТР, из которых выделяются Мексика и Канада (ЮСМКА, до 2020 г. – НАФТА), с которыми у американской экономики зона свободной торговли, далее следуют страны Евросоюза и уже на третьем месте – Китай.
Следует заметить, что Россия всегда занимала скромную долю во внешнеторговом обороте США, поскольку долгое время была ориентирована на европейский рынок, поэтому к российской стороне Д. Трамп и не предъявляет претензий с точки зрения выравнивания стоимостных объемов экспорта и импорта.
Однако если проанализировать торговые дисбалансы США, то становятся в некоторой мере понятны «претензии» американской стороны, поскольку именно с Китаем американская экономика имеет самое большое по модулю отрицательное торговое сальдо, что связано, как уже ранее упоминалось, как с производственной деятельностью транснациональных корпораций на китайской территории, так и развитием экспортных возможностей частного сектора КНР.
— Дмитрий Александрович, тарифная «война» США и Китая: что она принесет России, АТР, к чему следует нам готовиться?
— Мотивы поведения американской стороны некоторые исследователи связывают с реализацией стратегической цели США в создании барьеров, сдерживающих развитие экономики КНР, что не отрицает достижения между американской и китайской сторонами промежуточных компромиссов в рамках торгово-экономического сотрудничества. При этом текущее американо-китайское торговое противостояние способно вызвать отрицательные последствия как для данных стран, являющихся крупнейшими в мире, так и для глобальной экономики в целом.
Далее, накопленные эмпирические исследования показали, что обоюдное увеличение тарифных барьеров или ввозных пошлин приводит к росту инфляции, что ведет, в конечном итоге, к общему снижению реальных доходов. Для случая США – это рост цен, ухудшение характеристик потребления и явное сужение рынков сбыта, ввиду обоюдности тарифов со стороны других стран. Для Китая – это более комплексные риски, связанные с высокой зависимостью его экономики от чистого экспорта, поскольку внутренний спрос играет пока второстепенное значение.
При прочих равных условиях Китай также может столкнуться с большими затруднениями поддержания низкой себестоимости производства товаров, оттоком прямых инвестиций и снижением общей эффективности капиталовложений в экономику. Самым главным для Китая, в случае сохранения высоких барьеров с американским рынком, является поиск альтернативных рынков сбыта, в числе которых может стать российский. Однако в этом случае для Китая существуют явные опасения попасть под вторичные санкции, а также в целом высокие тарифные и нетарифные барьеры с российским рынком.
Нельзя исключать, что китайский частный сектор через третьи страны, например, через тот же Гонконг, который функционирует как отдельная от КНР экономика, будут осуществлять прямые капиталовложения в американскую экономику и возводить промышленные предприятия в США по аналогии с Японией конца 1980-х гг. Для АТР текущая тарифная «война» по умолчанию способна ослабить десятилетия функционирующую производственную кооперацию между странами Восточной Азии, негативно влияя на цепочки добавленной стоимости.
По всей видимости, международный бизнес будет искать всевозможные лазейки по обходу данных ограничений для того, чтобы поставить свой товар на китайский и американский рынки, в том числе через третьи страны. Возможно, некоторые совместные проекты будут поставлены на «паузу», а при снижении барьеров, продолжится их реализация. Для глобальной экономики такого рода протекционистские меры могут отразиться в снижении темпов ее роста и даже в рецессии, вызывая снижение цен на сырьевые товары.
Для России текущая тарифная «война», инициированная американской стороной, исходя из текущего хода событий, может повлиять как негативно, проявляясь в снижении мировых цен на сырую нефть, являющуюся главным товаром российского экспорта, так и позитивно, с точки зрения перенаправления потоков импортных товаров на российский рынок. Следует заметить, что американская сторона не вводила запретительных тарифов против российских товаров в рамках текущей внешнеторговой политики Д. Трампа, но, тем не менее, способна вводить значительные вторичные санкции против стран, которые торгуют с Россией.
Это в условиях возможного снижения цен на нефть является, по всей видимости, значительным риском для российской экономики, даже несмотря на сближение китайской и российской экономик. Однако какова будет конечная конфигурация размера внешнеторговых тарифов США с другими странами, в том числе с КНР, пока не ясно. Пока наблюдается некий переходный период, который может закончиться заключением американской администрацией выгодной «сделки», как это было в первый президентский срок Д. Трампа, либо очередным «витком» протекционизма в мировой экономике и ее последующей фрагментацией.
Больше аналитических материалов читайте в рубрике «Дальневосточного обозрения».
Фото: Ольга Цыкарева
Чего ждать от новой миграционной политики на Дальнем Востоке?
Открыть пути: хабаровский уголь может стать основой разворота на Восток?
Редакция «Дальневосточное обозрение» — аналитическое издание о власти, политике и бизнесе на Дальнем Востоке
